Заселение славянами Балканского полуострова и судьба дославянского населения Балкан

Истекал V век “от рождества Христова”. Для входивших в Римскую империю стран это был очень тяжёлый век. Некогда грозное государство рухнуло под ударами варварских племён. Зажатые римскими легионами в лесах Германии, эти племена были вынуждены искать новые земли. Начиная с III века, они срывались с мест, рвались на запад и на юг, натыкались на римский рубеж и поворачивали на восток. Но с востока шли гунны. Они повернули варварские племена Европы на прежнее направление. Одни племена шли против империи как союзники гуннов, другие как беглецы от них. Одни вторгались в пределы Восточной и Западной империй (на которые распалось Римское государство) просто с целью грабежа и захвата земель, другие становились союзниками-федератами и к восстанию их приводила алчность и бесчеловечность имперских чиновников (так случилось с вестготами).

В V веке кое-как державшаяся до этого Западная Римская империя была уничтожена вестготами, остготами, вандалами, аланами, свевами, бургундами, франками.

Восточная Римская империя (позже ставшая известной как Ромейская или Византийская империя) — ещё держалась, но положение её стало критическим. Вестготы Алариха и остготы Теодериха прошли в Италию по византийским землям, страшно их опустошив (так в Элладе уцелело лишь 10% населения). Первый удар Аттилы был также направлен на Балканы. Сасанидский Иран, находившийся в зените своего могущества, держал под постоянным ударом Сирию, Палестину, Армению и Лазику. В восточных провинциях и Египте развивались сепаратистские тенденции, по всей стране шла беспощаднейшая религиозная больбы между арианами, монофизитами, кафоликами (то есть православными и католиками, бывшими тогда единой догмой, официально восторжествовавшей над арианством, но уже имевшими два центра — в Константинополе и в Риме, что позже приведёт их к расколу) и другими подразделениями христианской религии.

Борьба эта приводила к избиению десятков тысяч “еретиков” что ещё более ослабляло страну. Многочисленные налоги, вторжения варваров, стихийные бедствия — всё это заставляло браться за оружие потерявших надежду людей и только напряжением всех сил удавалось подавить эти восстания. В этот бурный век часто удавалось вырваться из темниц, колодок и кандалов рабам, положение которых было поистине ужасным.

“Раб. Жизнь — существование без цели. Темнота мысли, омертвление чувств. Получить или не получить пищу, лишний кусок, лишний глоток. Быть битым сегодня или завтра. Почему? Каждый день, всегда, всегда тащить ноги на ненужную работу. Зачем? Ничего своего, ни миски, ни ложки даже. Ни женщины, ни детей, ни котёнка, которого можно приласкать или хоть замучить. Особое племя, особый вид живых существ, лишённых всего, что имеет человек, и всего, чем пользуется зверь. Раздавленные, отупелые, ничтожные. Будь иначе — рабы давно взорвали бы империю”, — пишет Валентин Иванов в “Руси изначальной”, томе втором, на странице 297 “молодогвардейского” издания 1961 года, и он прав, но когда такие существа оказывались на воле, они стремились отплатить за свою страшную жизнь и истребляли всё живое. Чтобы держать их и население в узде, приходилось содержать большое наёмное войско, на войско были нужны средства, это рождало новые налоги, а налоги вызывали новые восстания...

Но к концу V века положение на Балканском полуострове, да и во всей империи стабилизировалось. Германская волна прокатилась и осела на Западе. Гуннский союз распался в жестокой междоусобной резне. Персов сдерживали на сирийской границе. Ереси, хотя их не удалось истребить полностью, были загнаны в подполье, усмирены. В этой обстановке не казалась фантастической мысль о восстановлении Римской империи, об уничтожении варварских государств Запада. Выполнение этой задачи взял на себя император Юстиниан Первый (527 — 565 годы). Всю воинскую силу империи бросил он на вандалов в Северной Африке, остготов в Италии, вестготов в Испании. Но в то время, когда длинные руки империи брали за горло далёкие народы, из-за ближнего рубежа — реки Истр (нынешний Дунай) — к самому сердцу империи (Константинополю) — устремился новый страшный враг. Это были славяне, жившие в ту пору “где-то” между Днепром и Вислой, в Карпатах, в Бессарабии. “Где-то” — таким был для византийцев район их обитания, “кто-то” — таким народом были они для византийцев. Древние авторы не могут указать, как назывались предки этого народа и откуда он взялся. Первые вторжения славян они называли вторжениями гетов, хотя это фракийское племя, жившее некогда на левом берегу Дуная, было почто полностью истреблено ещё Траяном, а позднее растворилось в волнах Великого Переселения народов и не существовало уже около века или даже больше. Лишь постепенно, уже во время борьбы со славянским нашествием, византийским историкам удалось выяснить, с кем, собственно, ведёт империя отчаянные и безуспешные войны. Из работ этих историков, писавших на средневековом греческом (ромейском) языке, и отдельных упоминаний в западноевропейских, сирийских и позднейших арабских документах, а ткже из работ археологов мы получили достаточно ясное представление о славянах той эпохи.

К началу шестого века славяне были земледельческим осёдлым народом, находившимся в начале разложения родового строя. Земледелие у них было подсечное и требовало множества рабочих рук. Соответственно способу производства, основой общественного строя славян была в ту пору большая семья. Несколько семей составляли род или общину, несколько общин — племя. Уже существовала родовая знать, но все вопросы решались на народном собрании, причём политически были равны все. Мира между племенами, а также с соседями-неславянами не было, а было лишь бездействие с оружием в руках, прерывавшееся схватками, что и привело к возникновению крепкой воинской организации славян. Они уже умели добывать железо, что давало им возможность обеспечить себя хорошим оружием. Поэтому, хотя большинство славян имело на вооружении по паре дротиков, идущие в набег воины-профессионалы были в достаточной степени вооружены и обучены воинским искусствам, чтобы противостоять в открытых боях византийским легионам. В ходе войны в Италии, которая велась Юстинианом против остготов, славянские наёмники пользовались репутацией грозных бойцов среди воинов других народов.

В 493 году византийцы ещё не знали, с кем имеют дело, и назвали вторгшихся во Фракию славян гетами. В 517 году при императоре Анастасии “геты”-славяне проникли в Македонию, Фессалию и Эпир. Император предпочёл бесплодной погоне за подвижным противником уплату выкупа в 1 000 фунтов золота и велел построить “Длинную стену”, отгородившую Константинополь и часть Фракии от набегов. После этого прошло десять спокойных лет, а в 527 году славяне вторглись вновь уже под собственным именем. Так произошёл перелом в истории Балканского полуострова. Только что вступивший на престол Юстиниан надеялся остановить славян на рубеже Дуная, построив там заново и реконструировав около 600 крепостей и укреплений. Поставленный им на защиту границы отважный полководец Хилвуд (иначе его имя даётся как Хвилибуд, Хильбудий, Хильвудий) в течение трёх лет отражал удары славян, ходил рейдами на их территорию, разоряя селения и уводя пленных. Но в конце концов в одном из таких рейдов он был окружён и погиб со всем войском [Прокопий Кесарийский “О постройках”, Вестник Древней Истории (ВДИ), № 4, 1939, стр.256-261] , после чего вся территория к югу от Дуная оказалась открытой рейдам и погромам со стороны славян.

Многие отряды по 2-3 тысячи всадников (у себя дома славяне предпочитали сражаться пешими в лесах, болотах и теснинах, где невозможно было действовать привычным для легионеров строем, но в поход, разумеется, ходили конными) в течение нескольких лет совершали вторжения из-за Дуная, брали города и крепости во Фракии, Иллирии и даже Элладе, били в открытом бою и из засад посланные против них легионы, уводили тысячи пленных и нагромождали на своём пути груды трупов. По мнению Прокопия, изложенному в главном труде его жизни — “Тайной истории” [ВДИ, 1938, № 4(5), стр.325 — XVIII, 17-21], каждый славянский набег уносил до 200 тысяч жизней. Если учесть, что в это число входили те, кого убили славяне, и те, кого угнали в рабство, и те, кто умер от голода, спасаясь в лесах и горах, и те, кто пал жертвой эпидемий, вспыхнувших среди тысяч трупов под жарким балканским солнцем, то это число будет очень близко к истине — в такие рейды до начала массового переселения ходили воины — не чета основной массе попадавшихся им на пути, и смерть пожирала обильнейшую жатву. При этом следует учитывать, что в плен уводили наиблолее сильных и способных к продлению рода, а это лишало разорённую страну ещё не родившихся поколений, которые говорили бы на родном языке. Раб же поневоле говорил на языке господина, дети его — тоже. Если учесть, что славяне в ту пору давали своим рабам через какой-то срок свободу [“Стратегикон”. Псевдо-Маврикий. XI.5. “Хрестоматия по истории средних веков”, М.1961, т.I, стр.295], то мы увидим, что росло число людей, говоривших на различных славянских наречиях, а местные языки на Балканах гибли в результате массового уничтожения местного населения оружием и болезнями, а также угона с родной земли и порабощения многих тысяч людей, рассеивавшихся по территориям, где преобладала славянская речь и забывавших свой язык.

Поэтому следует удивляться тому, насколько выросло после готского и гуннского нашествий население Балканского полуострова, если потребовались десятки лет славянских, аварских, булгарских набегов, чтобы славянский язык стал преобладать на этой территории.

Но вернёмся к последовательному изложению событий. В 535 году была опустошена Фракия. В 540, 541 и 542 годах произошли три жестоких вторжения, причём в союзе со славянами действовали кочевники-кутригуры, обитавшие в Приазовьи. Учёные расходятся во взглядах на них, но полагают, что это одно из племён распавшегося Гуннского союза и сородичи, а возможно и предки позднейших булгар — ведь имена кочевых орд в то время часто менялись, переходя на покорённых от победителей, так что среди предков булгар могли быть и кутригуры, во всяком случае какая-то их часть, ибо дальнейшая судьба самого этого племени связана с аварским каганатом и кутригурам пришлось покинуть Приазовье.

Но пока что в 540 году кутригуры и славяне впервые врываются в предместье Константинополя — “так что страх напал на царя и на вельмож. Ворота дворца были тотчас заперты и укреплены железными цепями, как если бы находившийся за ними город весь сдавался без боя, и старались укрепить только дворец. Ничего подобного не было ни видано, ни слыхано с основания города” [А.Дьяконов “Известия Иоанна Эфесского и сирийских хроник о славянах VI — VII веков”, ВДИ, № 1 за 1946, стр.22]. Византийцы называли кутригуров гуннами и ставили на одну доску со славянами при сообщениях о их набегах, что указывает на сходные результаты этих грабительских походов [Прокопий Кесарийский “Тайная история”, XVIII. 17-21 и XXIII. 6-7. ВДИ. 1937. № 4 (5), стр.325].

Видя невозможность удержания славян за Дунаем и не желая отвлекать войска от войны в Италии, Юстиниан пытался договориться со славянами и предложил им город Туррис на левом (северном) берегу Дуная и определённое жалованье при условии защиты империи от врагов. Но славяне вошли во вкус почти безнаказанного ограбления богатейших территорий и отказались. К тому же заключившим этот договор пришлось бы защищать империю от своих же соплеменников, двигавшихся с севера на юг к Дунаю столь же неудержимо, как шли другие славяне на восток до Волги, на север до Балтийского моря и на запад до границ владений саксов, тюрингов и баваров в период великого славянского расселения. Стать изменниками своей крови и языку — это было в ту пору ещё полбеды, ибо между славянами не было мира, но вот глупостью это было бы явной — от лёгкой добычи отказываться ради какого-то жалованья и признавать себя всего лишь федератами империи, которую они так страшно громили...

В 548 году они опустошили Иллирию до Эпидавра (ныне Дуррес в Албании). “Даже многие укрепления, бывшие тут, и в прежнее время казавшиеся сильными, так как их никто не защищал, славянам удалось взять; они разбрелись по окрестным местам, совершенно свободно производя опустошения” [Прокопий Кесарийский “Война с готами”, книга VII. 29,2. ВДИ. 1941. № 1, стр.239].

В 559 году смешанные толпы славян и кочевников из причерноморских и приазовских степей перешли Старую Планину, двинувшись в Македонию и Фессалию, а часть их во главе с кутригурским ханом Заберганом подошла к Константинополю, вынудив Юстиниана уплатить большой выкуп. Следует отметить, что константинопольский демос вышел по призыву полководца Велизария на стены и отстаивал свой город от вторгшегося врага. А ведь именно Велизарий был главным исполнителем в зверском подавлении восстания “Ника” в 532 году, когда были уничтожены в беспощадной резне на улицах и на ипподроме десятки тысяч константинопольцев. Следовательно, опасность была крайне велика, если беднота столицы откликнулась на призыв человека, залитого кровью её родичей, и сражалась под его руководством.

В это время начались отношения Византии с аварами — тюркским племенем, пришедшим из прикаспийских степей. Первое аварское посольство прибыло в Константинополь в 558 году. Византия решила использовать их как воинскую силу. В следующие два-три года авары в союзе с кутригурами разгромили антов (днепровских и бугских славян), а с 565 года начали набеги на Центральную Европу. В 567 году они в союзе с лангобардами разгромили в Паннонии гепидов и заняли их земли. Гепиды были союзниками славян и помогали им при набегах переправляться через Дунай, хотя и брали за это плату. Теперь же в тылу у прорывавшихся на Балканы славян оказывалась кочевая аварская орда, связанная с Византией союзным договором. Именно из описания византийскими авторами вторжения авар в Паннонию мы узнаём, что уже ряд лет славяне не только ходили на Балканы за добычей и пленными, но и селились на опустевших землях. До этого о славянских поседениях на Балканском полуострове не сообщалось, но в 572 году они уже были. В этом году стотысячная масса славян перешла Дунай, разоряя Мёзию, Фракию и другие провинции. Не надеясь на свои силы, император Тиберий обратился к аварскому кагану за помощью.

Авары разорили и сожгли ряд славянских поселений, но славяне по ещё старой задунайской привычке укрылись в лесах и большого урона не понесли [Менандр “История”. См. “Хрестоматию по истории средних веков”, М.1961, т.1, стр.298]. Но Тиберий стал императором лишь в 578 году. Значит, эти сто тысяч славян находились на территории Балканского полуострова шесть лет до аварского набега и создавали там свои поселения, а во время набега прятались в лесах, но назад — за Дунай — не ушли.

Обращение Византии к аварам за помощью против славян было большой ошибкой. Аварский каган рассудил, что если он бьёт славян, а славяне бьют византийцев, то и он византийцев побьёт. Поэтому он ограничился покорением нескольких славянских племён, а с другими заключил союз и начал вместе с ними нападать на Византию. Славяне же, хотя авары и были для них огромной помехой, продолжали массами вторгаться на Балканский полуостров. Так было в 581 году — через три года после первого набега авар на балканские поселения славян. Через два года авары опустошили Иллирию и Далмацию, взяв с византийцев выкуп (или дань) в 120 тысяч солидов [по Феофану — см. Советская Историческая Энциклопедия (СИЭ), т.1, статья “Авары”, стр.62-63]. Ещё через пять лет авары опустошили Мёзию от Сингидуна (ныне Белград) до Маркионополя на берегу Чёрного моря. Примерно в то же время славяне осаждают Фессалонику, их однодеревки появляются в Эгейском море, они проникают в Пелопоннес [М.С.Дринов “Съч”, т.I, София,1909, стр.251-252, ссылка на это в “Истории Болгарии” АН СССР, 1954, стр.44].

В конце концов императору Маврикию (582 — 602) удалось достигнуть мира с аварами при условии выплаты ежегодной дани, но славяне продолжали разорять страну. Маврикий не мог заключить с ними мира не только из-за нежелания их мириться, но и из-за простой невозможности выяснить — с кем же вести переговоры. Ведь славяне действовали десятками и сотнями независимых друг от друга отрядов, вторгавшихся и из-за Дуная, и из множества уже заселённых ими мест на самом полуострове. Разговаривать можно с одним врагом, но не с тучей ос, вылетевших к тому же из различных гнёзд, жалящих каждая сама по себе. Со славянами в этот период возможно было говорить только языком оружия, и Маврикий попытался это сделать. Значительная часть его армии находилась в то время на границе сасанидского Ирана, где шла постоянная пограничная война, грозящая обернуться войной не то что большой, а даже громадной. Но в 589 году полководец шаха Хормизда IV Бахрам Чубин восстал и захватил иранский престол. Сын убитого в 590 году Хормизда Хосров II Парвиз обратился за помощью к Маврикию и с его помощью разгромил Бахрама Чубина. В 591 году Маврикий за оказанную помощь получил большую часть Армении и мир на восточной границе. Освободившиеся силы были под командой талантливого полководца Приска брошены на славян. Приск нанёс славянам ряд поражений, опустошил страну славянского вождя Ардагаста и взял в плен другого славянского предводителя Мусокия. Но и славяне в ходе этой войны нанесли ему ряд ударов и не раз войско Приска было на краю гибели. Этот поход византийцев был лишь частным успехом. В 597 году славяне вторично осадили Фессалонику, пустив в ход камнемёты, тараны и другие осадные орудия. Источник “Сказание о чудесах святого Димитрия” [Хрестоматия по истории средних веков. 1961. т.1, стр.292] сообщает, что к этому времени Фессалоника “находилась в занятой ими (славянами) области... вполне одинокая среди чуждого населения”. Потерпев неудачу, славяне призвали аварского кагана, причём говорили с ним, как с равным. Каган охотно оказал славянам помощь, но и она не помогла. Фессалоника, как и некоторые другие пункты, осталась островком в затопившем Балканский полуостров славянском море. В этот период завоевание и заселение славянами Балканского полуострова фактически завершилось. Они ещё продолжали в союзе с аварами осаждать опорные пункты Византии на западе (и попутно вырезали романизированное население провинции Внутренний Норик между Альпами и параллельным им хребтом Тауэрн, на юге теперешней Австрии — в 600 году, после чего эту территорию заселили предки словенцев хорутане), но это были уже последние схватки периода завоевания.

В 609 — 619 годах персы захватили Сирию, Палестину, Египет и трижды прорывались к Босфору, но были от него все три раза отброшены византийцами. После этого в Иране началась междоусобица и он больше не был грозным врагом. Теперь империя могла повернуть все силы на авар, в 626 году осадивших Константинополь при участии славян окрестных территорий, и отчаянное мужество стоявших насмерть защитников столицы в сочетании с отчаянной яростью имперских войск, ещё не утративших патриотизма, решили исход войны — авары были разгромлены наголову и больше ни разу не прорывались так глубоко. Трудно сказать, было ли это совпадением или тут сыграла роль византийская дипломатия, но в то же время с запада на Аварский каганат обрушился боевой союз славянских племён, известный как “государство Само” (существовавший в 623 — 658 годах) и нанёс аварам ряд ещё более жестоких поражений. Ослабленный, раздираемый внутренними усобицами (нормальное явление — начинают разбираться, кто виноват, и при этом усиленно занимаются самоистреблением потерпевшие поражение народы и государства, ещё более приближая свой конец) Аварский каганат был теперь ограничен территорией Паннониии (а ведь при кагане Баяне его влияние доходило до Дона, Эльбы и Адриатического моря). Теперь он был более или менее опасен лишь для пограничных с ним территорий и племён, а в 796 году франки Карла Великого при участии этих племён добили его окончательно, так что исчезло самое имя аварское, оставшись лишь в летописях и в пословице “погибоша, аки обре” — на Руси аваров называли обрами, — то-есть “погибли все без остатка, до последнего человека”.

Теперь — после 626 года — на Балканском полуострове было две силы: славяне и прижатая к Эгейскому и Мраморному морям территория, удерживаемая ещё византийцами. Но соотношение этих двух сил резко изменилось по сравнению с началом славянского нашествия — с 527 годом. Славяне осели на землю и из роя ос, непрерывно жаливших византийского медведя, в бессильной ярости молотившего лапами по воздуху, превратились в домовитых пчёл, сидевших по своим ульям. Им уже негде было брать лёгкую добычу — у империи оставались лишь сильные крепости, вроде Фессалоники, да острова на Эгейском море, где господствовал византийский флот. Теперь набеги сулили не добычу, а тяжёлые потери. Поэтому только отдельные дружины удальцов, чьим ремеслом стала война, ещё продолжали набеги на империю на суше и на море, а основная масса славян перешла к обработке завоёванных земель. Эти земли стали для них родными. Если деды и отцы заливали Балканский полуостров кровью былых его обитателей, то родившиеся на этой земле дети и внуки считали её своей Родиной и готовы были защищать её до последней капли крови. Но не было единства среди славянских племён, да и внутри их оно ослабело за это столетие.

Сто лет непрерывных походов, сражений, переселений, несчётные смерти своих и чужих... За эти годы перепутались и смешались прежние большие семьи, изменился характер внтриплеменных связей. Старая знать утратила былое значение, на первое место выдвинулись удачливые военные предводители, скопившие большие богатства и имевшие личные дружины из своих приверженцев. А люди с покарёженной непрерывным кровопролитием психикой, уже неспособные к мирному труду, именно в таких дружинах концентрировались или же сбивались в разбойничьи отряды, бившие всех подряд, своих и чужих... В ходе завоевания появилось много рабов. Уцелевшие от оружия завоевателей местные жители были обложены данью. Семейную общину сменила соседская...

Всё это создавало предпосылки для возникновения государства, но в то же время ослабляло славян перед лицом перешедшей в наступление Византии.

В течение полустолетия Византия успешно продвигалась на север, захватив заново ославяненные земли Эллады и Македонии, подчинив территории, заселённые предками сербов и хорватов. Эти успехи не зависели от напряжённейших боёв за Сирию, Палестину, Малую Азию с арабами —на Балканском фронте империя имела перевес и не собиралась упускать время и удачу. Но обитавшие на Таманском полуострове и в Прикубанье булгары под ударами хазар рассыпались, часть их ушла на Волгу и Каму, часть покорилась хазарам, часть во главе с ханом Аспарухом ушла на запад по причерноморским степям и форсировала Дунай. Это случилось в 671 году. Существовавший в Дунайской низменности и части Добруджи славянский “Союз семи племён”, оказавшись меж двух огней, выбрал меньшее зло и добровольно подчинился хану Аспаруху. Так в 679 году образовалось первое на Балканском полуострове славянское государство, хотя на троне сидел булгарин, а название новорожденной державы также было принято по сильнейшей из двух слившихся воедино сил. Только вот не булгарами стали звать аспаруховых подданных — и славян, и тюрок, а болгарами, и Дунайская Болгария также пишется через “о” с тех пор, а державу на слиянии Волги и Камы довольно часто пишут через “у” и столицу её называли Булгар, а руины её и поныне зовутся Великие Булгары.

Слияние воинов Аспаруха с принявшими их на своей земле “по первому разряду” славянами пошло довольно быстро, особенно в условиях отражения византийского натиска. В частых войнах болгарские войска отбивали у византийцев одну территорию за другой и к началу X века Болгария стала гегемоном на Балканском полуострове. Но это уже вне темы данной статьи...