Книга Северина :: Книга Северина Глава 8. подглава 5 :: СПЕЦСЕМИНАР В РИМЕ. 575 ГОД

Книга Северина Глава 8. подглава 5

Глава 8

СПЕЦСЕМИНАР В РИМЕ.
575 ГОД
 

подглава 5

Так и не стало больше даже Гесперии, не стало и её политики. Одоакр в период закрепления успеха был вынужден смотреть сквозь пальцы на потерю ряда территорий, в том числе и в Прибрежном Норике, где алеманны с тюрингами продвинулись до реки Эннс, а население скопилось под защитой ругов в зоне Фавианиса-Комагениса, возглавленное Северином. И Прованс тоже был утрачен... Вестготы были для него менее достойны внимания, чем Восточная империя и остготы. Пусть берут Прованс, сейчас не до них. Он уже тогда чуял угрозу именно от остготов — не только в память о Болии, ему было ясно, как и любому настоящему политику, что рано или поздно с ними, именно с ними придётся ему столкнуться. Ещё и потому, что они, разинув свою зубастую пасть на ромейскую империю, вдруг увидели, что кусок не по зубам, что можно и подавиться, и стали федератами, но слишком опасными для империи федератами, а потому их неминуемо постараются куда-то направить — туда, куда они и сами хотели бы двинуться, а тут уж кроме Италии просто некуда. Италия ведь — не империя, она слабее и доступнее, к тому же издавна их манила, а уж империя их подтолкнёт. Ведь в Константинополе весьма неодобрительно отнеслись к перевороту Одоакра, отославшего туда императорские регалии и — от имени Ромула Августула — прибавившего послание, что Италия в отдельном императоре не нуждается, а с италийскими делами вполне управится опытный воин и политик Одоакр. Тут было и согласие признать номинально верховную власть Востока, и вежливый намёк, что новые Анфемии и Юлии Непоты не требуются. Это отлично поняли на восточном троне и вокруг него, радости не проявили, с признанием Одоакра тянули... Я уже сказал, что, повидимому, план погубления Гесперии был рассчитан на годы и годы вперёд, так что для его исполнителей тут не было слишком большой неожиданности, но и Одоакр со своей стороны кое-что соображал, так что далеко не всё происходящее выполнялось по ромейским задумкам. Нужно было Одоакру готовиться к схватке — и он готовился. Занял фактически ничейную в то время Далмацию — она оказалась отрезана от тела империи во время вторжения готов Тиудимера и Теодериха. И — обратил особое внимание на заальпийские территории, на оба Норика, на ругов. Особенно на них. Ведь объявил себя «королём Италии», но это — для италийцев, а ещё он называл себя «королём племён» и «королём торкилингов и ругов», обратите оба на это внимание! Я говорил — он был вождём армии-орды, но ругов выделил, а это не случайно. Он все ещё колебался, какая форма организации лучше для его воинства. Перемешать воинов разных племён и поставить в римский строй, легионами — одно, объединить их по землячествам — другое. Руги были второй по численности величиной в его войске. Они — находящиеся в Италии — признали его своим Королём. Но в Ругиланде — своя династия, сын Флакцитея Фева, его жена Гизо, их сын Фредерик и куда более их сильный и грозный с его воинской точки зрения Фердерух. Его, правда, уже нет — спасибо святому Северину, посмертно одолевшему Фердеруха и тем оказавшему немалую услугу сверх памятного предсказания, да ещё и успевшему предупредить, что спокойная жизнь для Одоакра кончится по истечении тринадцати лет. И севериновское братство для Одоакра так и осталось союзником — как в память о своём учителе и объединителе, так и преследуя земные цели, Одоакру полезные. И они, севериновцы, держат Одоакра в курсе всех ругских и вокруг-норикских дел, явно имея информацию от своих людей на огромной территории. И готовят помощь в неминуемой войне с заданубийскими ругами. Тут он успеет. Но — успеет ли он стянуть к себе на помощь племена, воины которых входят в его войско-орду? Успеет ли и сможет ли стать действительно «королём племён» и противопоставить готам Теодериха и всей империи новую, куда более грозную, чем некогда была на Болии, коалицию, как некогда смог это сделать Аэций на Каталаунских полях?.. А то ведь сейчас его люди не успели слиться в единое целое как народ, их спаивает лишь общая судьба, но они всё ещё тянутся друг к другу по племенному признаку. Было бы время... Его уже почти не осталось. Но — вдруг и общей судьбы в нынешнем господстве над Италией и в возможной гибели в битве за своё будущее всё-таки хватит? Или же всё-таки форсировать стягивание под свою власть заданубийских племён? Что делать? И понимают ли его воины то, что понимает он — что судьба у них одна на всех? Если бы понимали... Разве такого понимания — мало?!

— Я слушаю тебя, и ты становишься то Стилихоном, то Аэцием, то Одоакром. Это приём рассказчика или метод политика, влезающего в тело и душу того, кто ему интересен, как враг или соратник?

— Хорошо, что не сказал «друг» — друзья могут быть у тебя лично, но не у твоего дела. И то, и то. Второе — главнее, но достичь этого можно лишь через первое. Разумеется, что всерьёз стать тем, о ком думаешь, можно лишь при наличии достаточной информации. Затраты окупятся.

Ну, об Одоакре пока всё. А кто противостоял в надвигавшейся схватке? Теодерих, сын Тиудимера, одного из трёх братьев Амалов, возглавлявших племя остготов в страшном побоище на Каталаунских полях, где они сражались на стороне гуннов, а потом в битве при Недао, где они с другими племенами восстали против гуннов, а потом громили по очереди чуть не всех недавних союзников. Из этих братьев Валамер успел умереть ещё до 472 года, Видимер увёл своих воинов через Норик в Италию, где умер, а его сын увёл их далее в Галлию. Остался Тиудимер, и вместе с недавним ромейским заложником — сыном своим Теодерихом — повёл свою часть народа на Восточную империю.

А как оказался в Константинополе в заложниках Теодерих? Он родился как раз в 453 году — как раз когда победившие на Недао гуннов племена перегрызлись за гуннское наследство. Это привело к разительной перемене обстановки: вместо исполинской державы Аттилы, простиравшейся за реку Итиль на восток и до Рейна на запад, возникло множество мелких племенных королевств и держав с иным правлением, а только что дрожавшая в предчувствии скорого и страшного конца империя ромеев моментально оказалась величайшей в приданубийских и приистрийских землях силой. Сейчас почти всё течение Данубия и Истра в руках славян и они зовут всю великую реку Дунаем, а я всё повторяю уже не звучащие названия её. Как бежит время... Не одни эти слова ушли в небытие... Но тебе необходимо знать и то, что было, и то, что есть сейчас. Говорить с новыми людьми на новых языках, употреблять новые названия старых местностей — и знать всё об их прошлом...

Недавно грозные единством своей собранной в руках Аттилы боевой силы племена оказались теперь скованными множеством порубежных соседей каждое и в итоге были вынуждены оглядываться на империю и набиваться к ней в союзники-федераты. Причём вовсе не обязательно было перебираться на её территорию — этого и сама империя не хотела. Пусть те же гепиды или остготы, не говоря о герулах и прочей мелочи, называются федератами империи, получают от неё какую-то плату, а взамен прикрывают её рубежи извне, ибо, защищая себя самих, тем самым отводят грозу от лежащей у них в тылу имперской территории. И на поход против того или иного врага можно толкнуть такого федерата, как старший из этих трёх братьев Амалов — Валамер, если, конечно, обеспечить его зависимость. А как? Пусть дадут заложников. Валамер был бездетен и потому поехал заложником семилетний сын Тиудимера Теодерих. Матерью Теодериха была готка-кафоличка Эрельева, при выходе за Тиудимера перекрещённая в арианство и ставшая Евсевией.

Сам он провёл в кафолической империи десять лет. За это время на мальчишку, потом на подростка и юношу оказывалось всяческое моральное давление, а ведь искусство покорять души опасных варваров в империи было ещё с римских времён и, в отличие от многих других искусств, не деградировало. Но кафоликом он так и не стал, и не только потому, что ему рано или поздно предстояло вернуться к своему народу, цепко державшемуся за арианскую догму. Нет! Из его деятельности во второй половине его жизни, когда он стал независимым государем, неминуемо вытекают иные выводы, а мои личные с ним неоднократные беседы показали, что эти иные выводы верны. Он увидел ещё тогда, заложником будучи, не только блеск украшений на теле империи и кафолической церкви — он увидел и их язвы, болезни, слабости. Сын культурнейшего среди варваров Европы народа, имевшего письменность и достаточно развитую систему понятий, чтобы именно гот Вульфила дерзнул перевести Писание на готский язык, сын царственного рода, не успевшего выродиться и рождавшего детей поистине львами, а не тиграми и рысями, — он был одарён всеми чувствами, присущими сынам человеческим, в превосходной степени. И, оказавшись на константинопольской, скажем так, сторожевой вышке, дающей максимально дальний обзор, он увидел всё, что только доступно взгляду желающего увидеть и понял всё, что только доступно желающему понять увиденное и услышанное. Правда, латынью овладел лишь устно, писать и даже читать на этом языке так и не стал даже в конце жизни — был запрет на грамоту врагов, чтобы не проникла отрава в души детей готских, так что не через чтение и письмо, а всеми иными способами познавал он мир. А в мире том познал он и религиозную войну, бушевавшую по всей империи. Везде лилась кровь кафоликов и ариан, монофизитов и несториан, иудеев и самаритян, огнепоклонников и митраистов, язычников всех толков — как поклонявшихся местным божествам, так и богам эллинским и старо-римским. И эта война была с одной стороны союзницей его народа, отвлекая значительную часть имперской силы на самоистребление, а с другой вызывала у него лютое отвращение. И когда он через немалое время стал королём Италии и Паннонии, то оказалось, что любой враг империи, независимо от его веры, может рассчитывать на спокойную жизнь в остготской державе, лишь бы признавал власть Теодериха и не хватал за горло инаковерующих. И это было не голой политикой, а человечностью. Но много воды и крови утекло, пока он смог проявить эту человечность! И — это моё мнение, но даже у меня самого вызывает сомнения немалые: он, пожалуй, перегнул с этой человечностью, не позаботившись о том, чтобы его преемники шли именно по его пути, а также о том, чтобы уничтожить или изгнать тех, кто разрушил его дело. Я и сейчас не могу сказать — было ли это возможно. Ведь я был рядом с ним — и мне тогда это не приходило в голову. Так мне ли его судить? Но и не сказать этого не могу — слишком страшной ценой оплачена незавершённость его дела. Думай и об этом тоже.

К моменту выступления Тиудимера против империи там уже знали об этом грядущем событии. В Константинополе сидели разумные политики. Они не казнили Теодериха, а вернули его отцу. Это было и попыткой умаслить короля остготов, и подведением к нему человека, с которым были знакомы, который в случае переговоров окажется рядом с отцом и — будучи, каким казалось, известным им, сможет быть вычислен и предугадан по части подаваемых им советов. И опять же — империи не приходилось себя винить в жестоком к юному заложнику отношении, была надежда на его если и не благодарность, то хоть на понимание. В общем-то неглупо было задумано, ничего не скажешь...

В 471 году Теодерих вернулся к отцу, привезя множество даров от императора Льва. Вскоре молодой принц совершает без ведома отца поход во главе шеститысячного отряда добровольцев-дружинников против короля сарматов-язигов Бабая, старого врага остготов. 

Он не только убивает в бою Бабая, захватывает его семью, богатую добычу и множество пленников, но и берёт отбитый сарматами у империи город Сингидун11 и — само собой! — не возвращает его ромеям. Львёнок показывает зубы — это радость для отца и племени, это угроза империи. Теперь он признан соправителем отца, так что поход на империю ведётся не вопреки его желанию, а при активном его участии, хотя отец и сын двигались порознь и больше уже не встретились. Фактически Теодерих обеспечивал свободу действий отцу, рвавшемуся к Фессалонике, расчищая ему тылы — Иллирию и Македонию, громя полевые войска, захватывая важнейшие крепости противника. А Тиудимер дошёл в 474 году до Фессалоники, и этот второй по величине на всём Балканском полуострове город был обречён на гибель. В этом у направленного императором с войском и чрезвычайными полномочиями патриция Гелариана сомнений не было. И поэтому Гелариан предложил Тиудимеру заключить союз, причём остготы получат не только дары и оплату, но и несколько городов с прилегающими землями. И Тиудимер согласился. Почему? Ведь старый воитель не мог не понимать, что утратить разгон удачи — значит, дать врагу передышку, что это значит уже невозможность начать новую войну немедленно, а если промедлить — империя подтянет силы изо всех своих провинций, обложит со всех сторон на своей земле вторгшихся врагов — и тогда речь пойдёт о самом существовании народа, а о лёгкой добыче, из-за которой и начата была эта война, думать уже не придётся. Так почему же? А вот почему.

Со времён Феодосия в Восточной империи, в армию охотно брали готов и помимо тех, которые позже выбрали Алариха королём и ушли в Италию, а оттуда в Галлию. Одни из этих готов были выходцами из живших на Истре «Малых Готов», другие были из ушедших от вестготских и остготских королей воинов-одиночек, были и ещё варианты. Ведь готы появились на берегах Эвксинского Понта за двести лет до Адрианополя и вторгались в римские земли задолго до гуннов, добираясь до Афин и Коринфа... За каждым проносившимся (и за ныне проносящимся тоже) по земной поверхности народом всегда остаётся не только след из трупов и пожарищ, но и этакий шлейф из отколовшихся или выброшенных по разным причинам воинов, как одиночек, так и целых отрядов. И эти воины оставались готами — как для себя, так и для римлян и ромеев. Поэтому они с одной стороны были полезны для империи своей доблестью и воинским умением, а с другой смертельно опасны, как опасна копящаяся на горном склоне лавина. Ещё в 399 году комит Гайна, магистр армии Восточной империи и гот по происхождению, соединился с частью остготов и во главе их ворвался в Константинополь, вынудив Аркадия открыть ворота своей столицы. Нашлись в городе организаторы, подготовившие восстание населения, в результате которого несколько тысяч готов были перебиты, а вырвавшийся и опустошивший Фракию Гайна был разбит другим готом на имперской службе, Фравиттой, и бежал к Истру, где и был убит гуннами. С тех пор не раз и не два случалось подобное, хотя и с меньшим размахом, ибо империя эта, в отличие от погибшей Западной, всё ещё на подъёме и подобна живому существу. Тот ли, иной ли император, те ли, иные ли чиновники на местах, а империя пока что живёт сама по себе и внимательно следит за происходящим вокруг, набираясь опыта и разума из происходящего, хотя язв и болезней у неё тоже хватает и именно сейчас она опять серьёзно больна. Но я уверен, что эту болезнь она переживёт и воспрянет, силы ещё есть, даже избыток их есть, отсюда и постоянная резня во всех имперских землях — не научились ещё власти беречь людей... Так вот — империя внимательно следила за происходящим в Гесперии (не без её участия происходящим) и делала выводы. Западная империя была для варваров не проходным двором, а местом оседания — за Галлией и Испанией — океан, за Африкой — пустыня. Поэтому она не без подлого участия Восточной империи стала терять одну территорию за другой и в конце концов погибла. Но это — причины, а следствием их было чрезмерное усиление армии вообще и варварских вождей в частности, появление Рикимера и Гундобада, Ореста и Одоакра. И не мог не возникнуть вопрос: а нет ли сейчас возможных подобий Рикимера или Гайны? И когда этот вопрос был задан на достаточно высоком уровне, сразу стало ясно, что такие есть и что они именно готы. Речь шла в первую очередь о знатном роде Аспаров, три поколения которых верно служили империи. И дед, и отец, и сын побывали консулами, отец и сын были магистрами армии и имели к тому же тесную связь со стоявшими в Фракии готскими федератами. Отец и сын участвовали в перевороте, возведшем на престол императора Льва Первого, за что оба получили сан патриция и звание магистра. Это сделало их власть в империи фактически неограниченной. Только их добрая воля пока ещё спасала империю, а надолго ли её хватит? И император Лев создаёт в противовес Аспарам и фракийским готам самостоятельную гвардию из малоазиатских горцев-исавров, потомков тех киликийских пиратов, которые после разгрома их на море ушли в горы и стали основателями этого народа. Их предводитель Зинон становится зятем императора, а позже и его преемником. И вот в одну из ночей того самого 471 года, когда Теодерих вернулся к отцу и отличился в битве с сарматами, буквально перед уходом готов из Паннонии в Италию и на Балканы — исаврийская гвардия Льва и Зинона устроила в Константинополе не первую и не последнюю резню в истории рода человеческого. Так было и так будет, пока лев не ляжет рядом с ягнёнком в райском саду, но боюсь, что это случится нескоро, такое возлежание. Были убиты отец Аспар — сын деда Ардавура, и сын Аспара Ардавур, по деду покойному названный. И было убито множество других готов — не за вину, а за чрезмерное влияние, за слишком большую силу. Тебя ждёт та же участь, если не успеешь перехватить руку убийцы и нанести удар первым. Мне это тоже грозило, я даже не понимаю, почему жив до сих пор. То ли милость судьбы, то ли зевок её... Или — кому-то нужно было дожить до встречи с тобой?.. Но лучше не надейся на это... А императора Льва в народе прозвали Мясником. В хроники это не вписано пока что, но кто-то где-то кому-то передаёт эту кличку, она ещё войдёт в труды историков, за это можно быть спокойным, такое прилипает намертво, с кожей не отдерёшь... 

Аспары погибли, но ещё оставались сильные и организованные готы-федераты во Фракии, возглавляемые тестем покойного Аспара (отца) — сыном Триария Теодерихом. Я его так и буду звать, чтобы не путать с моим Теодерихом — сыном Тиудимера. Вообще-то ты читал и меня, и Иордана, но мы уговорились — дать общую картину под особым углом зрения.

— Поверь, не из вежливости говорю — такого я просто не представлял, вниманием на этом не задерживался. Скорее с клеймением моего разума калёным железом могу сравнить слышимое сейчас, чем с нудным повторением давно известного. Но — это случилось после отъезда Теодериха к отцу?

— Вот тут я не имею точных дат. Отъезд Теодериха где-то зафиксирован, но мне число и месяц неведомы. Однако, уверен, что именно после его отъезда — случилось как-то в беседе с ним задеть этот вопрос, он узнал о происшедшем с большим запозданием, уже у отца. Более подробно он не сказал ничего, у нас с ним было общее дело совсем не того рода, какие могли быть дела у Аспаров с его отцом и с ним — предположительно, конечно. И мы уважали друг друга, о прежних делах не говорили, разве что случайно заденем краешек... 

Так вот — хотя прямая угроза удара в сердце империи с гибелью Аспаров и их готского окружения миновала, дело ещё не было доведено до конца. Правда, был объявлен набор в легионы коренного населения, причём человеческий материал был вполне подходящий, я же говорил, что ромеи, будучи народом молодым, лишь сейчас входящим в отроческий возраст, ещё полны огня и страсти, так что из набранных быстро выдвинулись многие низовые командиры, но ведь военный опыт нужно было ещё приобрести даже новоиспечённым центурионам, а уж командовать большими массами войск против таких врагов, как готы или гунны — тут пока что своих не было. Даже исавров на это пока нехватало, хотя позже они дадут ряд отличных военачальников. А остготы Тиудимера уже шли на Фессалонику, а фракийские готы сына Триария были более чем ненадёжны. В том 474 году, когда Гелариан и Тиудимер заключали мир под стенами Фессалоники, сын Триария уже вёл своих фракийских готов на столицу — знаешь, зачем?

— Из твоей и Иордановой истории знаю. Занимать место Аспаров. Но вот почему он не захотел соединиться с Тиудимером и совместно с ним идти на империю? Ведь Видимер ушёл к вестготам и был ими принят с честью, так почему эти готы не смогли договориться?

— Да потому что империя давно культивировала рознь между фракийскими федератами и набивавшимися в федераты паннонскими вольными остготами. Сын Тиудимера потому и попал в своё время в задолжники, что велась это сложная игра. И теперь, когда паннонские остготы шли на империю с открытой войной, их фракийские сородичи всего лишь добивались льгот, думая не о мести за Аспаров и их и своих же близких, а о том, чтобы только использовать особый случай для выжимания из империи лишних выгод. Не так начала империя ромеев, как начинали наши с тобой предки, совсем не так. Ибо новое вино оказалось налито в старые меха и начало быстро скисать. Похоже, что смена мехов просто необходима, пока ещё есть это новое вино в должном количестве...

— Но ты же говоришь о порче готов в данном случае?..

— Но и они подверглись той же порче, что и ромеи, той же болезнью заболели... Но пока что — именно потому и пришлось Тиудимеру заключать мир с империей. Он мог бы, я полагаю, договориться с Аспарами и уничтожить империю, или же вместе с ними стать её хозяином, как стали чуть позже исавры. Но именно Аспары были уничтожены без всякой вроде бы вины. Вроде бы... Тем, кто бил, явно была свойственна точность ударов и решений, очень уж чётко была проведена эта резня. Видимо, Аспары ни в чём виновны не были, но были замечены в общении с заложником-готом в своё время, а прочее было просто вычислено. И теперь паннонские остготы могли одержать ещё сколько-то побед, но победить уже не могли. Ариане среди кафоликов, варвары среди ромеев, грабители и убийцы для всех, кто имел несчастье оказаться на их пути, они были обречены на конечное поражение, ибо империя конечно же предпочла бы уступить фракийским готам сына Триария и получила бы полноценную контрсилу, как когда-то Аэций противопоставил в Галлии вестготов остготам на Каталунских полях, а там подвезли бы морем легионы из Египта, из Азии, наняли бы федератов за Истром — и задавили бы паннонцев, ни одного бы не выпустили. Ну, а если заключить мир, если занять позицию близ трона наравне с «фракийцами»? Тут всё решит время, решит ловкость, а Тиудимер мог положиться в этой тёмной для него игре на сына, — и кто знает, как ещё повернётся дело?.. Во всяком случае повторить проделку с Аспаром империи не удастся — о доверии императору не может быть и речи. А пока стоит воспользоваться случаем, отдохнуть, оглядеться... И так уж столько добычи набрали, что её некуда девать...


...подкаталог биржи ссылок linkfeed не найден! © 2016 Цукерник Яков Иосифович