Новый подход Крапивина к учителям

До сих пор Крапивин рассматривал учителей только как воспитателей, только как силу, влияющую на судьбы и характеры ребят. В “Трое с площади карронад” мы имеем первый сдвиг в сторону рассматривания судеб самих учителей. Пока что это ещё первый подступ к данному вопросу. Полнее он подойдёт к нему в “Журавлёнке и молниях” и в “Тайне пирамиды”. Но начало — здесь.

Классная руководительница в Славкином классе в Севастополе Светлана Валерьяновна “очень не любила всякие ЧП. Да и кто из учителей их любит?” Верно. Но ведь никто не может отрицать той истины, что “в тихом омуте черти водятся”. Так вот — класс Светланы Валерьяновны тихим омутом не назовёшь. При первом же знакомстве Славка оказался свидетелем того, как некий парнишка огрел кудрявую девчонку по спине портфелем и на жалобно-беспомощный вопрос Светланы Валерьяновны “когда это кончится?” вежливо разъяснил, что “на выпускном вечере. Там я отлуплю её в последний раз... Она объективно вредна для человечества. Своим ехидством она доводит людей до стрессового состояния”, каковую характеристику Любка Потапенко немедленно подтвердила. Но мы видим Светлану Валерьяновну не только беспомощной — мы видим её на уроке, а ведёт она историю пока что на русском в этой спецшколе, где ряд предметов ведётся на английском, а английского она, как мы сейчас увидим, не знает и на карьеру в этой школе поэтому рассчитывать не может. Мы видим её и на классном часе, где она ведёт себя так, что у читателя возникает к ней симпатия. И есть ещё одна порция информации о ней — её разговор со Славкиной мамой при первом знакомстве. Она говорит, что “учительская работа, конечно, не сахар. Иногда просто сбежать из школы хочется на все четыре стороны, но куда побежишь? Славкиной маме хорошо (знает английский. — Я.Ц.), а куда денешься, если специальность — историк? Да и, по правде говоря, привыкла уже, трудно без ребят”.

Удивительно перекликается эта мысль с высказыванием инженера Криво-шеина в “Открытии себя” Владимира Савченко (Библиотека современной фантастики, том 22, М., “Молодая гвардия”, 1971, стр.259): “Всё-таки гнусная жизнь у узкого специалиста... Сытая, обеспеченная, но гнусная... В сущности, узкая специализация — это способ самопорабощения. Поэтому у нас, в среде узких специалистов, почти не бывает, чтобы все за одного; все на одного — это легче...”

Так что назвать Светлану Валерьяновну мастером ещё нельзя, но подмастерье она уже хороший. И хорошо, что она, историк, приходит иногда в отчаяние — как не придти, когда такое в нашей школе с нашей (и моей тоже!) наукой творится! Но пока что об этом Крапивин не высказывается. Увидел в учителе живого человека, а не живого врага или живого мученика, — спасибо и на этом. Пока что... А всё-таки сдвиг наметился...

“ Т р о е с п л о щ а д и к а р р о н а д ” — о д р у ж б е

Писать сверх написанного выше почти нечего. Или — цитировать всю книгу до последнего слова. Но хочу выделить кое-что о мальчишечьей дружбе. Поясню только, что Славка увидел в фамилии Тима не могучий горный поток-лавину, а парус: есть ведь брамсель, стак-сель, а Тим — Тим-сель. Где этот парус находится — Славка не знает, да и знать не может. Такого паруса пока нет. Но...

Тимсель, ты самый хороший парус. Тим, мы одной крови, да? Тим, с ума сойти, я утром не знал, что ты есть на свете...

Мысленный разговор с Тимом:

“Тимсель — ты парус...”

“Славка, а какой я парус?”

“Тим, ты замечательный парус. Парус огненного цвета (Тим — крайне рыжий и крайне веснушчатый. — Я.Ц.) . Их ставят на спасательных судах, такие паруса, чтобы видно было издалека...”

“Разве я спасатель?”

“Да, Тимсель”.

“Потому что хотел спасти “Сатурн”?”

“Потому что ты спас меня. Я думал, у меня никогда не будет настоящего друга... Была только Анюта, но она большая была, а я маленький. И она ушла... Тим, ты никуда не уходи! Я всё время боюсь: вдруг что-нибудь не так скажу или не так сделаю, а ты обидишься. Или вдруг я тебе надоем. Тим... ты всё равно меня не бросай. Я уже не смогу один... Тим, это не скажешь флагограммой. В трёхфлажных сигналах даже нет слова “друг”. И я всё равно не решусь сказать тебе про это ни сигналами, ни словами. Тим, ты для меня как Город, как море... Как мама. Потому что без тебя я не смогу жить так же, как без них...”

Это Славка так думает, так мысленно говорит с Тимом. А Тим?

Третья жизнь включала в себя один последний месяц, сентябрь. С того дня, когда появился Славка. У каждого человека начинается новая жизнь, когда среди множества приятелей и товарищей появляется единственный и самый нужный на свете друг.

Тим просыпался с радостью, что есть Славка. И засыпал с той же радо-стью. Каждый раз. Он, как праздника, ждал вечернего Славкиного звонка, а утром, как на праздник, бежал в школу: там будет Славка!..

Вот и всё... Человеку нужен друг. Хотя бы один. И когда он находит друга — прокляты все, кто пытается эту дружбу разрушить. Славкина мама легко отделалась — такую силу сопротивления она встретила, что могла бы и всерьёз пострадать. К её чести она это поняла и уехала решать свою судьбу одна. Без Славки. Здесь, в этой повести, всё обошлось благополучно. Будем надеяться, что и прочитавшие её люди всех возрастов кое-чему научатся, и трагедий гибели ребячьей дружбы станет меньше...