Вступление Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16 Часть 17 Часть 18

О книге П.В.Тулаева “Венеты: предки славян”. Часть 11

Население северной Руси, по мнению Кузьмина, произошло от балтийских славян, то-есть венетов.

“Римские завоевания накануне и в первые века н.э., пишет автор брошюры «Кто в Прибалтике “коренной”?», — вызвали отток на восток ряда племён, в частности кельтских. Так, венеты из Арморики (кельтическое “Поморье”, нынешняя Бретань) уплыли от легионов Юлия Цезаря на судах; на северо-восток от Альп ушло небольшое племя руриков (рауриков), называвшееся так, видимо, по реке Рур (Раура) и давшее выходцам из него личные имена Руриков (Рюриков)”.

От рода Рюриков, германо-русского или кельто-венедского корня, произошли князья, основавшие Новгородскую и Киевскую Русь.

Между тем упомянутая мною Мария Семёнова в своих повестях о славянах эпохи Рюрика отнюдь не отрицает того факта, что Рюрик был из племени варигов-варгов, бывших ославяненными к тому времени кельтами, ближайших соседей датчан. Скажем, в “Валькирии” или “Лебединой дороге” это найдёте. И не видит в этом ни стыда, ни повода для восторженного кудахтанья. Да, было и так, что предок воеводы Мстивоя вождь кельтов-галлов Бренн в своё время брал дань с разбитых в бою горожан только начавшего ещё возвышаться Рима (это ему принадлежит афоризм “Горе побеждённым”), а теперь его потомок, имеющий и кельтское имя Бренн, вынужден чаще говорить по-славянски, чем по-кельтски, и имя его кельтское знают лишь ближайшие к нему люди, а для всех он — Мстивой. И уходит в небытие былая слава, но на смену ей приходит новая — гремит имя Мстивоя, его и враги уважают — как славянина-венда, а потомки его будут и вовсе уже русскими, хотя пока что это слово здесь неведомо — вблизи от Ладоги, куда был приглашён Рюрик с дружиной своей, в которую и Мстивой-Бренн входил. Слово — неведомо, но он и словенская девушка Зима уже слились в любви высочайшего уровня, так что за детьми задержки не будет... А дети будут жениться хоть на мерянках, хоть на булгарках.

Так зачем же Тулаеву и Кузьмину огород городить насчёт выяснения — кто в Прибалтике “коренной”? Ради ответа на дурь литовско-латышско-эстонских идиотов самим дуреть-идиотиться?! Ведь в каждое конкретное время на той или иной земле коренными могут быть названы те, кого новые пришельцы, над данным вопросом задумавшиеся, застали на ней. Как, скажем, скифы, всего за сотню лет до приплытия туда эллинов ликвидировавшие киммерийцев и сделавшие их страну Скифией, были для эллинов именно коренными...

Они-то уж явно новички, эти пришельцы, и выбор у них простой — либо нынешних аборигенов перерезать, остаток их сделавши вторым сортом своей общности, либо стать вторым сортом в их общности, надеясь, что впоследствии сортность потомков повысится. Пока существуют такие вот недочеловеческие общности, только своих за людей-человеков признающие, иного выбора нет.

Но уже третий век существует не идея, а развивающаяся реальность — человечество людей, начавшее нарождаться после Английской Промышленной Революции, которая всю планету сузила-ужала до того, что не смогут на ней ужиться двуногие, всех “не своих” за людей не считающие. Сами сгинут и планету загубят.

На стр. 30-31 Тулаев продолжает:

До сих пор мы перечисляли авторов, которые решили вопрос о славянском происхождении венетов либо положительно, либо нейтрально. Для полноты картины представим хотя бы несколько авторов старшего поколения, занимающих последовательно критическую позицию в данном вопросе.

Каждому учёному хотелось бы внести решающий вклад в изучение той или иной спорной проблемы. Однако пока в научной дискуссии по вопросу о прародине славян и русов, а шире — европейцев, последнюю точку ставить рано. Появляются всё новые и новые данные археологии, лингвистики, семиотики, новые имена в науке. Об их концепциях и гипотезах пойдёт речь в заключительной главе, а пока ограничимся сказанным. Изложенного вполне достаточно для того, чтобы ввести в курс дела не только случайного читателя, но даже специалиста историка, хорошо ориентирующегося в теме. Поэтому теперь мы просто приступим непосредственно к разбору книги словенских авторов.

Страница 32 только пятью строчками занята. Страницы 33-34 — обе стороны листа — заняты фотографиями какого-то населённого пункта, очевидно словенского, не названного.

Видимо, проблема экономии перед Тулаевым не стоит. Кому-то надо, чтобы эта книга вышла, он заплатит, этот “кто-то”.

И вот стр.35 — с заголовком главки:

Почему венеты?

“Научные труды пишутся не в безвоздушном пространстве...”— начинает он. И далее объясняет, что распад Югославии и появление молодых государств просто не могли не привести к стремлению граждан этих государств переоценить своё прошлое и настоящее. — “...То, что ещё совсем недавно определялось официальной пропагандой как дремучее прошлое, пережитки средневековья, реакционные воззрения и ретроградство, вдруг приобрело совсем иное, свежее и полное актуального смысла значение”.

Целые столетия словенцев со школьной скамьи учили тому, что их предки пришли на Балканский полуостров в VI веке, когда Западно-Римская империя была разрушена варварами. Поскольку словенцы входили в состав государства с названием ”Югославия”, то им объясняли, что они, как сербы, хорваты, македонцы и болгары входят в группу так называемых южных славян. К западным славянам официальная наука относила поляков, чехов и словаков. А к восточным — русских, белорусов и украинцев.

Такого объяснения, весьма схематичного и во многом противоречивого, было достаточно для школьников и студентов. Простые люди, как правило, не вникали в тонкости этногенеза. А там, где на почве национальных особенностей и разногласий всё же возникали вопросы, вступали в силу жёсткие законы социалистического государства, использовавшего методы политического террора и репрессий. Интернациональная политика Тито, основанная на марксистской идеологии, на деле приводила к поддержке номенклатуры из Коммунистической партии Югославии (КПЮ), позже переименованной в Союз коммунистов Югославии (СКЮ).

Вообще-то — если вздумал что-то ставить под вопрос с этаким многозначительным видом, что тебе-то всё ясно, то давай сразу же ответ, а уж потом объясняй, как ты до такого ответа добрался. А то искать потом бедному читателю тот ответ, а найти он его не сможет, ибо обоснования его, тобой данные, — это бузина в огороде, а вопрос-то был о дядьке в Киеве.

Ещё им говорили, что они пришли на Балканский полуостров в VI веке. Это тоже неправильно. Правда, прежнее население Внутреннего Норика, оставшееся после эвакуации в Италию Оноульфом и комитом Пиерием собранных в один кулак Северином и его последователями обитателей Прибрежного Норика, было перерезано в 600 году, то-есть в самом конце именно шестого века - аварами и славянами-хорутанами (предками словенцев) почти начисто — тогда уцелело лишь романизированное население долины реки Зальцах, впадающей в реку Инн, а та впадает в Дунай, являясь там участком нынешней австрийско-баварской границы. А ранее она разграничивала Рэцию и Норик.

В долине Зальцаха, отгороженной горным хребтом от прочей территории Внутреннего Норика, люди, говорившие на норикско-римском диалекте латыни, дожили до вторжения в славянские земли франков в VIII веке. Если во времена Северина и алеманнского вторжения, и даже во время аваро-хорутанского вторжения эта долина оставалась в стороне от направления главного удара, уподобившись некоему аппендиксу, мимо которого проходил основной поток движения, то теперь она стала главной фронтовой магистралью, и население её было либо истреблено, либо огерманено, в отличие от уцелевших в более спокойных швейцарских горах рето-романцев.

И кем бы ни были населявшие эту территорию люди до вторжения кельтов и сменивших их римлян — пусть даже и праславянами, не знавшими, что они праславяне (как в интермедии Жванецкого и Аркадия Райкина “Авас” “грузин не знал, что он грузин”) — их просто не осталось. Разве что сколько-то женщин приватизировали завоеватели, но рождённые от них дети уже всё равно считали бы себя хорутанами. А распространение влияния хорутан на уже освоенные алеманнами земли Рэции и Прибрежного Норика могло быть менее тотальным, но с тех пор слишком много раз менялись хозяева этих земель, и язык менялся, и обычаи. И кратковременное существование Карантании можно сравнить с одним из выдуваемых Историей мыльных пузырей — лопаются они, а составляющая их оболочку жидкость довольно быстро высыхает, оставив плёночку на грунте, которая может продержаться дольше. Так и здесь могли остаться от хорутан славянские гидронимы и прочие топонимы, как в Болгарии много фракийских, а на Вологодчине — индоевропейских или арийских (повадившиеся туда ездить индийские учёные это многократно подтвердили). Могли вне территории Прибрежного Норика, бывшего лишь частью Карантании, остаться и некоторые другие следы (как в землях обруселой мордвы крестьянские одежды, в каждой деревне имевшие отличие от одежды соседей, всё равно были с избытком красного цвета, что именно мордве свойственно — но говорили уже по-русски и молились Христу, а не Керемети) — это абсолютно ничего не значит при сравнении с сообщением о поголовном истреблении прежнего населения, многократно менявшего язык и самоназвания. И все мы на этой планете — потомки таких многократно менявшихся общностей людских, и все мы — потомки живших в иных местах и даже на иных континентах. А первая парочка, оставившая свой генетический след в телах австралийских аборигенов, эскимосов, англичан и китайцев, не говоря о прочих славянах и банту, скорее всего в Африке первую брачную ночь провела. Так что те историки, которые по таким поводам мечут икру и поливают её молоками, зря бумагу переводят и напрасно зарплату получают. В нормальной науке, само собой. А не в выполняющей заказ расово-озабоченного начальства.

Но — возникла незалежная и самостийная Словения! И ей необходима своя великая и неповторимая история! Чтобы Адам и Ева оказались прасловенцами, а никак не прахорватами или праалбанцами! А недавнюю Югославию следует так опаскудить, чтобы никогда не возникла вновь! И потому нужны великие открытия, которые, если к ним, как к тулаевской книжке присмотреться, тоже полопаются как мыльные пузыри... То же и с жёсткими законами социалистического государства. Это же какие нехорошие были законы — запрещали провозглашать “меня” и ”моих” высшей расой, перед которой все прочие — что плотник супротив столяра или Каштанка супротив человека. “Меня” то-есть. Лично “меня”, провозгласившего эту великую истину на безнадёжную зависть всем низшим! Потому необходимо опаскудить и марксистскую идеологию, которую “я” не знаю и знать не хочу; обгадить “интернационализм”, запрещающий считать один народ превыше другого... И “меня” в этом благом деле поддержат аналогичные мне тулаевы повсюду. И пока они крушат неугодное мне там, у себя дома, “я” им готов аплодировать. Но когда “моя” Словения или какая-то другая “вильная и самостийная незалежность” сил наберётся — “мы” их к ногтю возьмём. Как Италия при Муссолини напала на вполне фашистскую и по идее дружественную Грецию диктатора Метаксаса, ибо всем были порядочки в той Греции хороши, но только греков объявляли венцом творения, а следовало греков вообще убрать и заселить ту землю итальянцами. А простой народ Греции сдуру этого не понял и начал оказывать сопротивление, глупые греческие солдаты даже расстреливали своих генералов, не желавших сопротивляться приятному для них своими идеями Муссолини и открывавших фронт. Так что пришлось Гитлеру даже отложить нападение на СССР и повернуть армию на греков и заодно на югославов, как раз в то время сбросивших профашистское правительство и вздумавших выходить из германской зоны влияния. Тогда Словения была ещё без Йожки Шавли и его коллег, воспеваемых Тулаевым, а вспоминать Карантанию, находившуюся когда-то на уже присоединённых к Германии австрийских и баварских землях, и вовсе не стоило. Так что Гитлера и Муссолини поддержали хорватские “ультра” — усташи Анте Павелича, устроившие бешеную резню сербов, что с тулаевской точки зрения следует замалчивать, а бить по Тито, возглавившему борьбу против оккупантов и их пособников...

Тулаевы и Йожки Шавли неизлечимо больны синдромом задирания лапы — это шакалий синдром. Во всяком случае, именно шакалам свойственно старание опрыскать мочой мёртвого или умирающего льва, задравши при этом лапу, дабы доказать свою храбрость окружающим. Но марксизм — не умер. Временно ушла в небытие социалистическая система — потому что перестала быть социалистической в процессе того самого этногенеза, тонкостей которого не знают не только “простые люди”, но и упомянутые Тулаевы и Шавли. А марксизм — метод исследования мира и в том числе метод поиска причин, мешающих этому исследованию — относится к тем находкам человечества людей, которым суждено если не бессмертие, то очень долгая жизнь и благодарная память создателей новых методов, отталкивающихся от марксизма, как от строительных лесов оттолкнётся выведенное с их помощью здание.

Марксистская же идеология, как и всякая идеология, попадает со временем во власть обладателей острых зубов, вместительных желудков и загребущих лап, но полностью свободных от совести. Пока что, по крайней мере, так было всегда. Так было и с христианской идеологией, и с мусульманской, и с буддистской, и с даосской, и с манихейской — когда они становились государственными и давали власть над телами и душами людскими тем, кто думал о своей утробе и своей мошне, о своей власти над ближними и дальними. Этот вывод сделал я из работ великого этнолога Льва Николаевича Гумилёва, рассказавшего в своих работах о таких перерождениях, и распространил его выводы и на нелюбимые им и потому замалчивавшиеся в его работах марксизм и идею коммунизма.

Но идеи, порождённые с помощью марксистского метода, относятся к числу тех, которые порождают жёсткие системы, существующие вне времени, то-есть не стареющие и способные возникать вновь и вновь, когда попадут к тем, кто ими увлечётся. А любая идея — это и оружие, и прибор поиска истины. А прибор действует по-разному в зависимости от того, попал он в руки мастера, подмастерья, дилетанта, невежи и неуча или обезьяны. В микроскоп глядя, можно найти причину эпидемии, но можно микроскопом и по голове кого-нибудь стукнуть. Последние десятилетия марксизмом в основном по головам стукали. В том числе и по головам настоящих марксистов. Вот и достукались до свободного мочеиспускания и прочих естественных отправлений тулаевыми и йожками шавлями на страницах книг, газет, журналов и на экранах СМИ. Но бой ещё не кончен. И есть надежда, что вонь от этих отправлений недолго будет портить воздух планеты вообще и славянских территорий в частности.

А вообще-то именно “славянской исторической науке” оказались свойственны пристрастия к фальшивкам — вроде Краледворской и Зелёногурской летописей, Велесовой книги. Каких-нибудь латышей эпохи Ульманиса-старшего проще простить, когда у них возникла в тридцатых годах легенда о существовании в древние времена латышской мировой державы — трудно жить в державе, живущей воистину первые десятилетия и не имеющей никакого своего прошлого, вот и создали его на манер сериала мыльных телефильмов. Но у славян с того самого шестого века оно уже есть. А прошлое венетов или этрусков — это уже прошлое не наше, а выбитых и вымерших частей человечества. Фактически все археологические культуры, достойные внимания, кончили плохо — были сожраны менее развитыми, но более живучими. Именно такие выживали, а от создателей Фестского диска, мегалитов, многоэтажных зданий Гальштата или Змиевых валов остались лишь эти феномены или их руины и головешки — и возможность сочинять псевдофантастику с отталкиванием от них.

Потому-то и считаю я Историю Наукой наук — она учит не повторять ошибок, за которые всегда и всюду платили одной ценой — кровью. А чему учит объявление именно “твоих” предков величайшими из великих, кроме того, что ещё раз кому-то захотелось объявить себя имеющим право на любую недозволенность в силу своего происхождения? Так ведь этаких примеров мы уже имеем выше горла...

Вот Матея Бора (стр. 43) я считаю достойным уважения — он делает серьёзное дело, когда стремится расшифровать непонятные надписи. И если они окажутся написанными на языке, родственном славянскому — возражений нет. Славянский язык не был выдуман каким-то фанатом. Он ответвился от некоего праязыка, имевшего, следовательно, родство не только со славянским. Насколько я знаю, ближе германцев к славянам именно кельты. И я уверен, что не случайно в Прибалтике именно кельты славянизировались, причём сравнительно безболезненно. А вот германизации сопротивлялись люто — те же лютичи с бодричами, а в Британии и Ирландии — кельты Уэльса и Корнуэллса, Шотландии и Ирландии. Языки полабских славян (кроме лужичан) и поморян (кроме кашубов) исчезли вместе с носителями их в годы почти полного обезлюдения Германии из-за резни, именуемой Тридцатилетней войной. Да и то — кто-то из полабов до XVIII века продержался в Люнебурге. Так что стоило бы повозиться с теми же венетскими, этрусскими и рэтийскими памятниками совместно с кельтскими специалистами по древним языкам — глядишь, нашлись бы точки соприкосновения. Всплыл бы некогда общий славяно-кельтский язык. Возможно, что работы Бора — первый шаг именно в эту сторону. Очередь за вторым шагом.

Доказательства славянскости этрусков меня несколько смущают из-за такого пустяка, как этрусское искусство — оно достаточно реалистично, чтобы опознать или отвергнуть славянскую внешность этрусков. И — хоть какие-то точки сближения с общеславянскими чертами поведения... Или — близость этрусских надписей к венетским не означает близости языков этих двух народов? Ассирийцы не были сродни шумерам, средневековые европейцы — народу, говорившему по-латыни, мусульмане всего мира — арабам эпохи Магомета, но во всех трёх случаях используется уже мёртвый язык как язык богослужений и науки. А нередко и поэзии и литературы более светской. В Азербайджане, например, по-тюркски стали писать стихи лишь в XV веке — начиная с Насими, а параллельно ему Аррани всё ещё писал по-арабски.