О книге П.В.Тулаева “Венеты: предки славян”. Часть 13

Стр. 59

Новые проблемы и перспективы

В целом труд Матея Бора, Йожко Шавли и Ивана Томажича имеет, безусловно, положительное значение. Они обобщили огромное количество данных, переосмыслили их, донесли до читателей и вызвали волну интереса у нового поколения учёных. Даже если в публикациях словенских авторов, которых оппоненты не без иронии называют “любителями” и “дилетантами”, есть неточности, промахи, методологические изъяны, их исследования имеют большую ценность для тех, кто искренне желает разобраться в проблемах славянского этногенеза.

Я готов признать ценной любую работу, которая помогает человечеству людей стать единой силой на планете, которая изнемогла от деятельности человечества двуногих, каждый из которых загаживает землю, воду и воздух и не желает думать о своей ответственности за будущее планеты и жизни на ней А также загаживает и прошлое, копаясь в нём, и будущее — в результате такого копания. Поэтому любая работа, преодолевающая такую направленность, работающая на братство людей, а не на раскол между ними — для меня важна и ценна, и если в ней есть неточности, промахи и изъяны, то мой долг — не только указать на них, но и предложить пути к их исправлению. Именно так я отнёсся к работе Елены Чеславовны Скржинской, будучи убеждён в ценности сделанного ею и желая помочь ей в устранении допущенных огрехов. Другое дело, что она обиделась — это её проблемы, но я сохраняю к ней уважение. К Тулаеву у меня уважения нет. Он для меня враг. А из трёх авторов я попрежнему считаю достойным уважения Матея Бора, но не могу так отнестись к Йожке Шавли и Ивану Томажичу — они выбрали неверный путь не только для себя, но и для многих честных и чистых, которые будут увлечены на этот путь и неминуемо расчеловечатся на нём, уверовав в особое величие славянства в мировой истории. Хотя такое величие, которое есть на самом деле, я не только не отрицаю, но и готов биться за его признание с аналогами Тулаева, Шавли и Томажича в иных языковых и этнических общностях. Была в первом томе романа Александра Бахвалова “Нежность к ревущему зверю” (о лётчиках-испытателях) фраза, обращённая к доносчику по призванию знающим о его делах человеком: “Да скажи ты мне, что за весной лето наступит — я и то тебе не поверю”. Так вот — аналогам упомянутых “славистов” я сам не поверю и другим советую не верить. И данный мой разбор тулаевской книжки — обоснование этого моего совета.

Стр. 60

Чтобы мой доброжелательный отклик не был воспринят читателями как некритическая апология, обращаю внимание на некоторые недостатки книги. Первое, что обращает на себя внимание, это композиционная мозаичность сборника, структурная неупорядоченность данных и иллюстраций в отдельных главах, многочисленные повторы, не всегда оправданные переходы от одной тематики к другой. Это, по-видимому, связано с перегруженностью информацией и высокой степенью её сложности.
Бросается в глаза идеологическая заданность книги “Венеты: первые строители Европейского сообщества”, что видно уже по названию и оформлению суперобложки английского издания (синие и жёлтые цвета флага ЕС). Все три автора критикуют германскую школу, сознательно игнорирующую объективные научные факты в пользу славян, но одновременно они постоянно подчёркивают свою дистанцию от братьев-славян на юго-востоке: сербов, чёрногорцев, болгар. Частично это вызвано неприятием коммунистического наследия Социалистической Федеративной Республики Югославии и критикой идеологии так называемого “иллиризма”, югославского вариантa панславизма, а отчасти — нынешней прозападной ориентацией независимой Словении.

Авторы всего лишь понимали, что следует разбросать по всей книге те доводы, которые следует вдолбить в подсознание читателя. Тут даже на Геббельса ссылаться не надо — это издавна известно. На неуклюжесть, нестройность книги можно списать многое. Но ведь и книга Тулаева больна теми же болезнями. И иллюстрации иной раз ни к селу, ни к городу — не поймёшь, зачем целая страница отведена неведомо чему. Да вот тут же рядом — страница 57 отведена какому-то берегу, заснятому с моря, а страница 58 — какому-то городскому пейзажу, тоже приморскому. Скорее всего, что-то в Хорватии, ибо у Словении выход к морю весьма мал, но хоть бы название местности указали... Так что это не критика, а лишь повод для ссылки на то, что “я-де и на недостатки указал”.

А указание на то, что авторы начисто отбрасывают наследие СКАЗАВШИХ В ИСТОРИИ СВОЁ ГРОМКОЕ СЛОВО не в какие-то доисторические, чуть ли не допотопные времена, а уже на памяти людской СЕРБОВ, БОЛГАР и ЧЁРНОГОРЦЕВ, стоит внимания. Дело в том, что это вполне аналогично утверждениям автора гнуснопрославленного романа-эссе “Память”, Владимира Чивилихина, что русские — это потомки вятичей и только вятичей, “вятших” (“лучших”), а не какого-то мифического Вячко, а все прочие древляне с полянами и дреговичами или кривичи с ильменцами-новгородцами — труба пониже, дым пожиже и были лишь питательной средой, а не зародившейся в ней великой общностью, создавшей державу глобального значения. Можно с уверенностью сказать, что в период господства в “Священной Римской империи” саксонской, франконской и швабской династий каждый раз находились обоснования этому господству не только ссылками на недавние события, приведшие данную династию к власти, но и доказательствами, что Адам с Евой говорили именно на саксонском или швабском диалекте и что предки данного германского субэтноса сушили свои портянки на ими сколоченных или вылепленных заборах в Иерусалиме или хотя бы в Риме. Та же “Гетика” Иордана — великолепный тому пример — ни гетов не забыл автор, ни амазонок, ни Александра Македонского, всех в родню своим готам приспособил. Так что речь у авторов могла бы идти только о словенцах и хорватах, как сохранивших один раз навязанное им католичество в данном регионе без всяких там гуситских войн, да вот беда — и хорваты явная родня сербам-православным и боснякам (прежде богумилам, а позже мусульманам) по крови и языку.

Так что одни только словенцы и могут претендовать на звание истинно-европейцев, но без хорошей родословной и хорошего приданого Словению в Европейский Гарем даже наложницей не возьмут, разве что служанкой при наложницах... Нужно родословную создать. А то останемся вроде не то что “датчан и разных прочих шведов”, как сказано у Маяковского, паспорта которых у таможенного чиновника никакой эмоции не вызывали, но скорее вроде обладателей польского паспорта, на который “глядели, как в афишу коза,.. выпяливали глаза в тугой полицейской слоновости — откуда мол и что это за географические новости?”, чуть ли не за фальшивку считая данный документ... И нужно растрезвонить эту родословную на всю Европу, а повезёт — так и на весь мир. Пусть читают и завидуют: мы, словенцы, это соль земли европейской, наши предки всем предкам предки, все прочие европейцы рядом с нами — мелочь пузатая, не более, так что разбирайте наших невест, а своих низкокровных аристократок подкладывайте под наших племенных парней...

Так что есть идеологическая заданность у авторов этой книги — как есть и у Тулаева, и у Чивилихина... И у меня тоже. Вопрос лишь в том — какая идея кем движет. Я, к примеру, в вышеприведённых отрывках своей монографии, видел людей, попавших в мясорубку истории и стремившихся вытащить из неё хотя бы своих сородичей, и для меня в этом благом намерении были равноправны и готы, и вандалы, и руги, и римляне, так что я не пытался очень уж акцентировать на их происхождении, хотя и отмечал его, как некий поправочный коэффициент, не могший не влиять на события. И я восхищаюсь стойкостью и мужеством, разумом и энергией любого народа, но не забываю высказать своё неприятие вообще или хотя бы частное осуждение той или иной акции представителей и тем более вождей этих народов. Скажем — Льва Первого Мясника, императора ромеев. Не хотел бы я получить такое прозвище... А что бы я мог предпринять на его месте? Что?! Ведь до него взводились пружины и тетивы настороженных на тропе его державы капканов и самострелов, он не имел времени на обход или возведение висячего моста над тем участком пути, который не минуешь никак. И он взял на себя ответ перед Богом, в которого верил. А Северин взял на себя ответ за судьбу не только римлян Норика, но и ругов — причём руги могли бы полечь все до единого, если бы Фредерик, их возглавивший, не оказался вождём ещё более уникальным, чем его несомненный воспитатель Фердерух. Но у Фредерика был ещё один воспитатель — Северин. Иначе необъяснимы были бы действия Фредерика во время гибели Ругиланда и остготского вторжения в Италию. И я не навязываю Северину и Фредерику своих взглядов, а наоборот — мои взгляды получают уточнение после вычисления причин и следствий поведения Северина и Фредерика. Даром что я еврей, а они — коренной римлянин и руг, то-есть в ту пору и в том месте — несколько германизированный и несколько христианизированный (на арианский лад) кельт. Как человек, я считаю этих людей-человеков своими предками. Духовными, а не кровными, но несомненными предками. Да, я не знал о их существовании, но когда узнал — признал своими и они стали для меня Учителями-предками. Тулаева же, Чивилихина и Шавли с Томажичем отношу к духовным врагам своим без малейшего сомнения. И человеками их не считаю. Расчеловечившиеся двуногие. И очеловечиться им не судьба...